Надежда Требушевская: Боимся ли мы возраста
Точнее следовало бы спросить так: боимся ли мы старости? Твердо уверена: в России мы смертельно боимся старости (не знаю, боятся ли её американцы, французы, англичане и т. д.). Нам внушали и внушают: старость — это болезни, одиночество, нищета, депрессия, полное отсутствие желаний и страх смерти. И еще можно написать штук десять ужасных признаков старости.
Ну, про мифы и настоящую жизнь потом.
Сейчас о другом. Читаю своего любимого Чингиза Абдуллаева, очень люблю его политические романы, его детективы, считаю его умнейшим писателем. Но даже у него встречаются фразы наподобие: это был довольно старый мужчина, лет 65. Я впадаю в ступор: это старость? Время стремительно изменилось и изменились люди. Если моя мама думала, что в 50 лет, когда она вышла на пенсию, наступила старость, то я считаю, что сегодня и в 70 лет человек может не считать себя старым.
При одном условии: если он сам не считает себя старым и в 70, и в 80 лет. Для меня пример — Иван Михайлович Шестак, журналист, драматург, человек, страстно влюбленный в БАМ и посвятивший свое творчество дороге и городу Тынде. Его называли летописцем БАМа, что совершенно справедливо. Он ушел из жизни в возрасте 84 лет, но никто никогда не назвал бы его дедушкой! Потому что он не позиционировал себя старым человеком!
Ну, если кто-то в 65 лет начинает страдать, говорить исключительно о своих болячках, достанет из ниши боты «прощай, молодость», пальто и шапку из советских времен и пойдет в таком виде в магазин, что остается сказать? Бедный старый человек!
Время изменилось! У Горького в повести «Мать» Ниловне было 40 лет, а он называл её старухой. А уж у Достоевского старухе-процентщице 60 лет, поэтому она старушонка! Но, может, пора присмотреться к настоящей жизни?
Старость — это не возрастная классификация Всемирной Организации Здравоохранения и не мнения писателей, а собственное состояние. Считаешь себя старым — таким тебя увидят и окружающие. И наоборот.
Надежда Требушевская, член Союза журналистов России